Про сказку, намек и урок
«Сказка ложь, да в ней намек…» - эти слова Александра Сергеича с детства вызывали у меня протест: если ложь – зачем слушать? И чего стоит намек и урок, если все неправда? Мне кажется, гораздо точнее сказал другой поэт, известный по мультфильму про домовенка Кузю: «Не бойся сказки, бойся лжи...» Сказка – это не ложь и не обман, а если обман – это уже не сказка. Однако в годы юности этот вопрос меня сильно занимал: если художественное произведение повествует о том, чего на самом деле не было, зачем я это читаю? Почему оно меня так увлекает? Почему тот вымышленный мир для меня порой важнее, чем то, что есть на самом деле?
Мне кажется, что впервые меня этот вопрос по-настоящему взволновал, когда в нашем телевизоре возникли герои одного английского сериала.
Мне тогда было лет 10, мы жили в Кишиневе, я ходила в школу, училась на пятерки и была, в целом, вполне счастливым ребенком. Однажды мама сообщила, что по ТВ будут показывать фильм с экзотическим названием "Джейн Эйр" и посоветовала смотреть. Наверно, тут произошла ошибка – маме нравилась другая экранизация, а эта была совсем свежая, по нашему ТВ ее показывали в первый раз. Но совет я восприняла всерьез и добросовестно посмотрела все 11 серий. Это было непросто – надо было, во-первых, придти домой вовремя, и потом упросить родителей и брата не смотреть ничего по другим каналам. Однако, после первой серии я втянулась, и прилежно еще десять вечеров прилипала к экрану.
Теперь - лет тридцать пять спустя - понимаю, что в мое сознание были тогда занесены очень важные смыслы. И я увидела человека, которому хотелось подражать. В силу таинственных причин, пример главной героини оказался для меня убедителен - именно в этой экранизации. Понимаю, что книга – это основа, но я даже до сих пор ее главное достоинство вижу в том, что она вдохновила создателей этой экранизации. Конечно, со временем я добралась и до книжки (на английском), но все равно, когда читала, сопоставляла с фильмом.
Сериал по нашему ТВ показывали еще несколько раз, бывало даже по ночам, на английском и без перевода. Я героически старалась смотреть. И больше всего меня занимал вопрос: почему я так переживаю, если это все вымысел? Если это – художественное произведение, почему я воспринимаю эту историю как то, что было на самом деле? Конечно, умом я понимала, что не было на самом деле ничего такого – но вот это меня и беспокоило. Это был такой мучительный вопрос, который, конечно, для судеб мира значимости не имел, но я сильно переживала, и внутри почти перегорали пробки в поисках ответа.
Теперь-то на старости лет (кхе-кхе) понимаю, что есть вымысел, который заключает в себе семена истины. Истины о том, как устроен этот мир, как устроен человек... и наверно, поэтому фильм (и книжка впоследствии) так сильно во мне отозвались.
Мне кажется, в книге характеры очень живые, образы найдены очень точно, и можно писать сочинение по литературе про каждый в отдельности. Но в последний раз когда перечитывала (что было совсем недавно), меня особенно занимала тема "Образ отца в романе "Джейн Эйр"". Почему-то задумалась: откуда такая мрачная галеря образов? Мистер Брокльхерст, мистер Рочестер, мистер Риверс… каждый на свой лад суров и неприступен. Единственный луч света – аптекарь мистер Ллойд, который посещает Джейн во время болезни: в общем-то он один смотрит на нее по-отечески. Это единственный человек, который любит даром, на чью любовь зарабатывать не нужно - что печально, даже представители Церкви передают совсем иное послание...
И у меня возник вопрос: откуда у Шарлотты Бронте такой образ отца? Я не читала книжек, сочиненных ее младшими сестрами – возможно, еще все впереди, но «Грозовой перевал» Эмили Бронте вряд ли осилю: думаю, что это отличная книжка про то, как развивается шизофрения – но мне бы хотелось понять, как ее лечить. Надеюсь, что «Агнес Грей» - не такая печальная книга, в нее загляну. Однако уже поняла, что второй роман Энн Бронте, «The Tenant of Wildfeld Hall», тоже – как сказали бы сегодня - о «токсичных отношениях». Похоже, что в творчестве сестер Бронте эта общая тема, и у меня возникают вопросы к досточтимому Патрику Бронте... но может быть он и сам работал с этой темой и не знал, как ее закрыть...
Конечно, не стоит путать творчество с личной жизнью: одно всегда связано с другим, однако "яблочко от яблоньки сильно отличается". И все же в романе "Джейн Эйр" такая правда характеров, что я невольно задавала себе этот вопрос: быть может, и сама писательница пережила что-то подобное? Еще в школе я читала что-то туманное про дом на кладбище и про семью священника, в которой все дети умерли один за другим, но не знала подробностей. И вот, совсем недавно в одной лекции я услышала имя Элизабет Гаскелл, нашла ее книжку «The Life of Charlotte Bronte» и героически прочитала. Труднее всего было пробиться через первые две главы, на них я чуть было не срезалась… вторую, кажется, и не дочитала, но с третьей как-то «пошло». Не знаю, насколько это честная книжка, но для меня было важно, что книжка была «авторизована» отцом Шарлотты – то есть, в ней «соблюдены границы», никаких нет слухов или сплетен, в ней только то, чем отец Шарлотты и ее близкая подруга хотели поделиться с читателем. Элизабет Гаскел старается как можно чаще давать слово Шарлотте, приводит отрывки из ее писем, а письма – это уже не вымысел. Конечно, миссис Гаскел все равно рисует свой портрет, и теперь уже не сказать, похож или не очень. Однако, мне кажется, она смотрит на свою подругу по-матерински, в ее взгляде – сочувствие, принятие. Наверно, для самой Шарлотты это было очень важно, ведь своей мамы она не помнила, и когда умерли ее старшие сестры, она сама всего в 10 лет стала мамой для своих младших сестер и брата… И думаю, что этот материнский взгляд был ей очень необходим.
Но все же, наверно, самый надежный "канал связи" - это произведения самих сестер Бронте, остальные "сигналы" идут "с помехами". Конечно, есть факты, которые точно не вымысел. Мы знаем, что Патрик Бронте, отец семейства, родился в Ирландии в бедной крестянской семье, был первым из десяти детей, выучился, уехал в Англию, сделал карьеру в Англиканской церкви. Со своими родными в Ирландии не общался, поменял даже фамилию Brunty на Bronte (есть две версии почему: первая – потому что уважал Нельсона, графа Бронте, вторая – потому что по-гречески «бронте» - это «гром», чтобы все уважали). Женился на Марии Бренуэлл, которая родила ему шестерых детей и тихо умерла. Две старшие девочки, Мария и Элизабет, умерли в подростковом возрасте от туберкулеза. Потом умер сын Патрик – в возрасте 30 лет, от вредных привычек, за ним в течение года - Эмили и Энн. Дольше всех продержалась Шарлотта, она умерла в возрасте 39 лет. В 38 она вышла замуж - также за ирландца и пастора, как ее отец, и после свадьбы с мужем посетила Ирландию и его родственников (но почему-то не своих). Семейная жизнь была счастливая, но короткая – во время беременности у Шарлотты был сильный токсикоз, и она умерла, по всей видимости, от истощения, потому что несколько недель не могла принимать пищи. Патрик Бронте всех пережил – он почил в возрасте 84 лет, через шесть лет после смерти последней дочери. «В общем, все умерли…»
Это сухие факты, но по ним можно написать очень разные сценарии - например, такой или такой, или по версии Элизабет Гаскелл. Или, скажем на этих двух портретах - одна и та же Шарлотта Бронте, но каждый художник видит совсем по-своему (автор первого портрета - Джордж Ричмонд, второго - Бренуэлл Бронте, родной брат Шарлотты).
Наверно, не обязательно знать печальную историю сестер Бронте, чтобы читать их книги – но, думаю, если знать, можно лучше понять, почему их волновали те или иные темы. А романы Шарлотты Бронте действительно «вырастали» из ее жизненного опыта, они биографичны. Например, в «Джейн Эйр» школа в Лоувуде – это фактически та школа, где училась сама Шарлотта, и где смертельно заболели ее старшие сестры. В романе «Shirley» опять же описаны события, в которых участвовал досточтимый Патрик Бронте – и в той местности, где разворачивается действие романа, Шарлотта училась в школе и преподавала. «Vilette», последний роман – это про Брюссель, где Шарлотта обучалась французскому языку и преподавала английский. И в самом первом ее романе, опубликованном уже после ее смерти – The Professor (в русском переводе - «Учитель»), также место действия – пансион в Брюсселе.
Не уверена, что доберусь до всех произведений, но роман «Профессор» меня глубоко потряс. Мне трудно поверить, что у этого романа и у «Джейн Эйр» - один и тот же автор. Я прочитала героически пол-книжки и застряла… но, быть может, потихньку осилю, потому что он по-своему поучителен. Не уверена, что сама Шарлотта так воспринимала главного героя, от лица которого ведет повествование – наверно, она выводила его как положительный образ. Но для меня он страшнее всех – даже страшнее мистера Риверса из «Джейн Эйр». Еще никто мне не внушал такого ужаса. Это человек, который смотрит на всех сверху вниз, не видит в людях человеческого, ненавидит все, что соответствует его высоким идеалам – то есть решительно все, ибо все не соответствует. Терминатор имя ему. И герой при этом уверен, что его душа кристально чиста. Понимаю, что могу вполне оказаться на его месте – вот так можно исследовать соринки в глазу других и бревна в своем не видеть… Не удивляюсь, что пять издательств один за другим не приняли роман к публикации. И я не приняла бы - даже вернула бы с рецензией: «Аффтар, выпей йаду!»
Однако. Почему-то после «Профессора» Шарлотта пишет совершенно иную историю. Какое-то удивительное преображение с ней произошло. Что случилось? Почему? В биографиии не нахожу ответа… но меня это не сильно печалит. Главное, что преображение случилось: было сердце каменное – стало человеческое. Случилось такое чудо в жизни Шарлотты Бронте – а значит, может случиться и в моей, и в жизни любого человека, даже самого окаменевшего… и это радостная весть!
Думаю, что сестры Бронте - и в жизни, и в книгах - пытались решить очень важный вопрос – о том, как выйти из внутреннего рабства, как преодолеть самую сильную в жизни зависимость – зависимость от отношений. Может, не очень показали, как решить этот вопрос – но человек может дать только то, что имеет... а чего не имеет – дать не может.
Прошлой осенью был такой случай у меня в жизни: папа привез мне с дачи букет цветов, и я поставила их в вазу. На следующий день увидела, что цветы засыхают, воды в вазе нет – присмотрелась и увидела маленькие трещинки. Ваза треснула, и вода вытекла. Вазу конечно пришлось выбросить… Но я подумала, что да, это хороший образ. Вот откуда берутся, например, отцы, которые внушают ужас. И если жалко вазу - то тем более жаль человека... Трещинки – это наши зависимости, привязанности, «наркотики» (от слабых до сильных). Когда душа к чему-то временному «прилипает», от чего-то зависит, человек не может любовь принять – и не может отдать. Просто нет ее… утекла. Как отдать? Он пустой. А чтобы наполниться - надо «починить вазу». Каким образом? Хороший вопрос. И думаю, сестры Бронте пытались найти на него ответ.