Древняя рукопись (я в Америке)

"О сколько нам открытий чудных..." - это восклицание, конечно же, следует относить к уборке. В процессе разгребания завалов на балконе я с удивлением обнаружила остатки своих воспоминаний о поездке в Штаты летом далекого 1990-го года. Принялась перечитывать... и накрыли воспоминания о том времени, о своем возрасте - потерянности, одиночестве... и в очередной раз поняла, что моя благодарность Битлам уходит прочными корнями туда, в то время. Если бы не они... я бы даже не знаю что. Не могу даже выразить, как я им благодарна вот просто за то, что они были рядом - именно так, именно тогда.

- Как вы нашли Америку?
- От Ирландии налево.

©(J.L.)

[строго говоря, правильный ответ - "turned after Greenland", так Джон Леннон ответил журналисту в фильме "Вечер трудного дня", но фильм я видела на тот момент всего один, кажется, раз - и то без перевода...]

Подходящая для начала дата, ничего не скажешь. Еще и пятница, еще и третья 13-я в году [далее изъято... автор краснеет...]. Однако несчастливое число, как оказалось, ни о чем особенном не говорит.

Если серьезно пораскинуть мозгами, все началось гораздо раньше - в феврале, на лидерской программе, - но воспринималось как какое-нибудь издевательство [вот за подобные фразы автор краснеет...] Это ощущение не покидало до последней минуты - до того все было странно...

2 часа ночи. Такси, дождь, дорога и фонарики. А вот и Шереметьево-2. Время по Москве - около 3 или 4, таким образом, ждать еще... Люди дрыхнут вповалку: евреи [интересно, почему вдруг с них начала? может, случай какой был? не помню...], англичане, арабы, французы, американцы - вся эта разноцветная публика по кучкам разлеглась на полу, на чемоданах и на скамейках. Что же касается моей персоны, ей, бедняжке, было не до сна. Я уселась на какую-то жердочку (в лучшие времена она была прилавком или чем-то вроде этого), поджала ноги и стала ждать. Сергей [это мой маленький брат, ему тогда было на шесть лет меньше моего - как, впрочем, и теперь :) ] рысил по аэропорту, папа изучал расписание - Нью-Йорки там, Вены, Парижи всякие.

Таким образом протекла некоторая часть времени. На жердочке было скучно, потому что я была первым участником экспедиции. Экскурсия "вокруг да около" по обтрепанному аэропорту не принесла с собой каких-то особенных впечатлений. Но хорошо, что скучала не я одна: в перерывах между объявлениями рейсов люди русской национальности пели "Во поле березка стояла" и прочее такое - знакомили, так сказать, иностранцев посредством самодеятельности с отечественной культурой. А потом и народ начал собираться. А народ - это хорошо, ему можно пожаловаться, что вылез из самолета лишь сутки назад, две ночи подряд плохо (ооочень плохо, ох!) спал и что не терпишь перелетов через Атлантику - того и гляди грохнешься (ладно бы сразу, а то ведь еще летишь с высоты 10 000 метров, температура -50 градусов по Цельсию, сосульки с крыльев медленно опадают, а ты все думаешь: "Вот сейчас напугаем медуз... прощай, Союз..." [интересно, каков был химический состав чая, выпитого автором сих строк перед сочинением оных?...] В общем, боялась я, чего скрывать.

Наконец, появились пущинцы, а с ними - Алла [мы с ней уже подружились на подготовительных занятиях], и это было хорошо. Потом - Оля[с которой мы тоже подружились], и стало совсем весело. Ну а на мою жердочку улегся какой-то араб (а что, широкая такая жердочка, места всем хватит), демонстрируя миру - и мне, как его полномочному представителю - подошвы своих крепких черных ботинок. Он заснул... Шариковой ручкой на его подошве я написала что-то вроде "Ура!", чтоб ему было радостней жить. (Голубчик, он ничего не заметил!)

Тем временем родителям детей объяснили, что мы должны вернуться 5 августа - вроде бы должны, мол, да вот неизвестно, как у них там в Америке с самолетами (хотя самолет-то наш). И велели выдать чадам по 30 рублей - будто бы на них можно что-то купить или разменять (потом оказалось, что это подходящий сувенир! А некоторые американцы взамен даже сувенирили доллары!)

Наконец, подошло время регистрации. Улетающие и прилетающие, просто интересующиеся и встречающие, а также провожающие уже начинали понемножку бурлить, люди с тележками "Самсунг" зашныряли более озабоченно, увеличились скорости, а следовательно, просыпалось утро, и совсем немножко оставалось дожить до 7 часов 45 минут - времени отлета нашего аэробуса ИЛ-82.

Регистрация, "Зеленый коридор". Горка чемоданов - нет, не просто горка, и даже не гора - это самый настоящий горный массив... Отбывающие и провожающие, - там за перегородкой - и наши на нейтральной территории. Неподалеку, в соседнем "зеленом коридоре", сплавлял свой багаж сам сэр Бутусов, вследствие чего определенная часть наших оживилась. Юлия-Джулия [это моя в будущем подруга, мы с ней гостили две недели в одной совершенно чудесной семье] решительно направилась к сэру и взяла целых три автографа (но тогда я еще не знала, как ее зовут). Три корявых росчерка авторучки и три "уры", два из которых были немедля конфискованы, кстати. Потом была регистрация - нам выдали загранпаспорта и билеты на самолет. Тут оказалось, что окошек [в самолете] сделали меньше, чем желающих у них сидеть.

Самое интересное из всей пропускной волокиты - паспортный контроль, мы и до него добрались. Слегка обалдевшего ребенка запихивают в проход - сверху и снизу зеркала, спереди за стеклом сидит юноша в погонах и что-то пишет, - вот как это делалось. Молодой человек, занимавшийся моими бумагами, предъявил ко мне 2 претензии: во-первых, почему на фотографии не я, во-вторых, почему я живу в Москве, а родилась в Калуге. "Какая глупость," - думала я, пока молодой человек осматривал меня так просто и во все зеркала. Нет, во мне не было абсолютно ничего подозрительного. Ухнул, чпокнул - и парочка необходимых печатей занимает свое место в паспорте. Отлично... Привет, заграница! Ведь то, что за нейтральной полосой, как известно, называется заграницей.

7.40. Мы уже в самолете. Рядом Юлия-Джулия и Вова, он же Владобоб. Чемоданная коляска периодически падает на коленку. В салоне душно, летают мухи, вентиляторы дуют без энтузиазма. А левое крыло у меня лично не вызывает никакого доверия...

Около 8-ми "ИЛ" робко отлепил бок от коридора, через который принял нас на борт, аккуратно развернулся и, погромыхивая шасси и другими плохо привинченными частями конструкции, пополз на взлетную полосу ("Только бы долетел, только бы долетел!...") Тем временем стюардессы показывали, как применять спасательный жилет: ту лампочку долбануть, ту дырочку откупорить, ту пимпочку дергануть. Короче, я ничего не поняла.

Вот она, взлетная полоса. Самолет разбежался, задрал нос, взлетел. Набираем высоту. Крыло по-прежнему не вызывает доверия. Земля постепенно превращается в одеяло из лоскутков (лето, хорошо...! Все такое разноцветное!) А мы все еще летим - все выше (рефрен 3 раза).

ИСТОРИЧЕСКИЕ ДОКУМЕНТЫ: билет - flight SU 315 (Gate 20, seat 43-а, у окошка).

SHANNON

C заложенными вдоску ушами* ["вдоску" - это наше междусобойное словечко, значит "очень сильно"] брожу по магазину Duty Free и щупаю кошелечки, сумочки, кассеты - все, что дают пощупать (У! Какие клевые кассеты! И какие дорогие!) Делать в общем-то нечего, кроме как изучать конъюнктуру буржуйского рынка (кассеты - 5-6 футнов, сумочки - 30, костюмчики - 40... техника - дороговато, пропитание - дороговато, духи - дороговато. Что покупать будем?) И еще нужно следить, чтоб не выпала "карточка пролетающего"**, без которой в самолет не пустят, - в Ирландии можно застрять и на обратном пути, да уж лучше сразу в Штатах, где поинтересней, застрять. [Вот так! Было время, когда человек не понимал, где вообще-то имеет смысл застрять!...]) По милости Аэрофлота бесплатно напоили пепси, а в остальном - почти ничего интересного занимательного. [Умиляет, не правда ли, стремление автора к честности...]

----------------------------------footnotes---------------------------------
* Да, ухи у меня систематически закладывало и не отпускало часа 4 еще в Нью-Йорке. И ничто и никто не мог мне помочь!
** Так называемая. Фенечка из пластика 5Х15 с какой-то надписью по-английски.
-----------------------------------------------------------------------------

От России отделяют 4 часа лета - всего 4 часа, а такой контраст. Я потрясен. Потрясен. [это на самом деле цитата из мультика... про собачку, кажется, которая уехала в деревню. То есть, автор был не настолько потрясен, как можно было бы подумать.] 
А за эти 4 часа произошло много всего интересного. Во-первых, я выяснила, что Юлия-Джулия из Горького, что Владобоб знает, как будет "свистеть" по-английски, и что "Аэрофлот" вкусно кормит, когда захочет. Во-вторых, мы с Аллой послушали на два уха "Аквариум" в плеере, поиграли в карты, изъятые у соседа-однолетки, пролетающего не с нами в аналогичном направлении, а потом нас стали выкуривать, потому что в третий салон все приходили покурить и с самыми добрыми и приятными чувствами дымили как паровозы. В первый салон - "первый класс" - нас не пускали (ну прямо как черных в белый квартал), так что дыхнуть выбегали во второй салон. Люди потихонечку спали, и мы не очень шумели. Внизу - 10 км - земмля в клеточку или море. В общем, хорошо живем, братья и товарищи.

[рядом в тетрадке изображены два как бы светящихся табло с надписами: "NO SMOKING!" и "ПРИСТЕГНУТЬ РЕМНИ И НЕ РАСКАЧИВАТЬ КОНСТРУКЦИЮ ДО ПОСАДКИ"]

Итак, вернемся в Шеннон. Час погуляли - и будет. Перед полетом нас еще раз напоили из треугольных бумажных стаканчиков чистой водицей. Прошу обратить внимание: чистой!

До Канады лететь было весело. И прежде всего потому, что внизу Атлантика - мягче падать. Только вот страшно: с высоты не различишь, не то море, не то пустыня. Кругом одни барханы. Нас опять покормили - подарок из Шеннона. И напоили. И вот мы начали соображать, который час, если это обед. А если это ужин? Если в Москве сейчас час, то сколько же времени вот в этой конкретной, данной точке зависания над плоскостью пространства? Ни один мудрец не мог ответить наверняка, и мы просто перестали мучиться над этим вопросом. Летим - и летим, спасибо, что не падаем. [как нетрудно заметить, мысль о возможном падении с неба об землю крайне занимала автора...]

[...] Гандер просвистели. Снова магазинчики и дармовое пепси [cauchemar, quel vocabulaire!...]. Гандер - маленький перевалочный пункт для штук 20 самолетиков (примерно). На цены на товары смотреть нечего: еще неизвестно, дадут ли доллары. Полицейские все такие вежливые, улыбаются и говорят: "Thank you!" И мы говорим: "Thank you!" И они говорят... Проводили нас в самолет и помахали перчатками. А мы улетели, чтобы вернуться через 21 день.

По прибытии в HOTEL чемоданы, сумки и прочая поклажа были свалены в кучу, а перед нами предстали американские подростки лет по 15-17 и выше. Беседы завязывались с необыкновенной скоростью, прямо как в светском салоне. Хотелось спать, но это мелочи. Ринувшись в пучину англоязычной болтовни, я быстро всем объяснила, кто я такая, откуда и что люблю. Очевидно, я была болтливей других, потому что очень скоро одно нью-йоркское дитя, обращаясь к другому, удивленно заметило: "She's so active!" Я сказала: "I like classic rock'n'roll." Вскоре эта фраза начала употребляться в рассказах о своей персоне многими нашими и ненашими. Так удачно: classic rock-n-roll - это и битлы, и рок-н-роллинги, и Элвис, и Холли и вся эта компания.

Едва успев закинуть чемоданы в свои новые номера, мы пошли на пикник. Пикником, как потом оказалось, называли площадку между двумя небоскребами (один из которых строился), с фонтанчиком посередине, и еще кулек с бутербродами в руки. От такого буржуйского изобилия делалось как-то не по себе, потому что еще в самолете нас усиленно потчевали, а уже Coca-col(у) терпеть не было никакой возможности. В отличие от русских усталых путешественников, американские друзья оказались на удивление прожорливыми, и любезно помогли нам съесть все, на что у нас не хватило сил. То ли от усталости, то ли от скуки мне вздумалось разбавить воду в фонтанчике кока-колой, что я почти совсем тайно проделала. Потом мы делали "блинчики" из центов. Айрин, подруга Ларри, предложила попробовать "ихних" бубликов - оказалось, ничего, только было бы, наверное, еще вкуснее, если бы я до этого не объелась как Винни-Пух в гостях у Кролика. (Предки продавца бубликов приехали из России.)

Потом мы немножко побродили по Нью-Йорку и на метро поехали на Бродвей. Ларри с гордостью показывал здоровенный небоскреб, крыша которого была сделана из "настоящего золота", но вопрос "а зачем?" одновременно развеселил его и сбил с толку. В метро нищий чернокожий протянул шляпу, просил положить в нее денежку, но был несколько смущен нашими пятаками. Ларри, исполняя обязанности "прикрепленного американца, охраняющего жизнь советского ребенка от посягательств нью-йоркского преступного мира", уговаривал не подавать милостыню. "А почему?" - "Не знаю, но все равно не подавай. Это не принято."

На Бродвее жизнь била ключом. Такие разные люди - от хиппуш с гривами и шпорами, в джинсовых костюмах с невообразимым количеством цепочек и прочих побрякушех, до чернокожих барабанщиков, делавших музыку из ящиков, пустых коробок и консервных банок. И слишком много рекламы и телевизионных камер.

В одном из небоскребов на 6-м этаже находится очень милый бар, там и негритяночка играет на роялине и поет jazz, и столики маленькие, и посетители богатенькие... Только мы там не обедали, мы были там "на экскурсии". Добровольцам предложили слетать на лифте до 45-го ("конечного") этажа этого небоскреба и обратно, только добровольцев оказалось так много, что лифт набился ими до отказа. Благоразумные посетители, которые собирались им воспользоваться, решили подождать следующего рейса. Прилепленный одним боком к стене небоскреба, золотой ящик слетал вверх и вниз, покуда пассажиры его вопили, визжали, шумели и толкались, попутно наслаждаясь видами ночного Нью-Йорка.

С таким трудом заполненное меню так и не пригодилось: ресторанчик в отеле по непонятной причине оказался закрыт (кто-то сказал: "Специально для русских, чтоб чувствовали себя как дома".) CLOSED - вот так. И повели нас в этот (-) McDonalds, будто в Москве мы на него не насмотрелись. Номером первым получив свой завтрак - самый дорогой и самый вкусный, все равно не мне платить [автор краснеет без комментариев...], - я уселась в центре зала, занимавшего примерно шестую часть нашего "Макдональдса" [тогда был открыт лишь филиал на Пушкинской]. Все почти как в Москве, с незначительными изменениями вроде портретов ребятишек из "New Kids On The Block" на стаканчиках для Коки. Прикрепленные аборигены уже сменились, у нас [теперь] Бетси, учительница-старушка бодрой наружности.

Дальнейшим пунктом программы было ознакомление с достижениями капиталистического хозяйства. Точнее, пунктов было несколько.

ПУНКТ 1. Инфоквест, компьютерный центр. [Там были] телефончики - компьютер помогает двум людям, разделенным стенкой, увидеть и услышать друг друга; видеоигры; пятнашки из собственной физиономии; "робот" Гор-Дон - по-видимому, брейкер: каждое слово его сопровождалось энергичным подергиванием конечностей и потряхиванием механической головы, набитой электронной чепухой. Еще там был лифт, но только до 3-го этажа, и молодой человек, очень хорошо говоривший по-русски (оказалось, у него бабка и дедка из России). ["Еще там был лифт... и человек". Н-да. И пароход...]

ПУНКТ 2. Радио-Сити. Не спрашивайте меня, когда оно было построено. Имени его архитектора и названия строительной компании вам от меня тоже не узнать. И даже высоту холла и количество мест в зале я НЕ ПОМНЮ. (Просто мне это было неинтересно). Вот что я очень хорошо помню, так это девицу "из кабаре", которая учила всех нас правильно танцевать канкан, что мы всей общиной и проделывали. [Любопытно, что теперь я помню только интерьеры - а тетеньку вообще не помню...] Потом хлестали воду из треугольных стаканчиков, выхлестали содержимое 20-литровой бутылки. Длинные коридоры, контейнеры, коробки, крючки, лестницы, краны с неправильными ручками... И еще - девушка-экскурсовод, умолявшая: "Questions?... No?..." Ира [из наших] на сцене Радио-Сити исполнила ancient Russian folk-song. Такой успех! Только вот жаль, кроме нас, зрителей больше не было. [А шесть лет спустя, в 1996-м, в том же Радио-Сити мюзик-холле состоялись съемки того самого танцевального шоу Riverdance, которое...... А мы, выходит, стояли на той самой сцене!]

ПУНКТ 3. Статуя Свободы. Метро - причал - пароход. На причале рядовые американцы пьют Коку и жуют гамбургеры, в округе - плакаты, рекламирующие фильм "Aspects of Love" - понятно, что там может быть нарисовано. [Это скорей все же мюзикл, притом тов. Уэббера, и не очень понятно, что там нарисовано...] На стенках надписи вроде: "Катайтесь пароходами такой-то компании."
Паром прошел в миле от Статуи Свободы. От одного берега до другого тащились долго, желающие успели по десять раз сфотографироваться на фоне зеленой точки. Наиболее сумасшедшие принялись прикидывать температуру воды и высоту парохода, но плюхнуться, конечно, никто так и не решился (не сезон). За все удовольствие содрали целых два доллара. 
Огромная толпа русских прошлась по нью-йоркскому стриту, распугивая выкриками прохожих, многие из которых, возможно, впервые видели "живых русских". В маленьком скверике устроили ланч (второй завтрак по-нашему), опять помог старик McDonald ["Old McDonald had a farm... ee-i-ee-i-ho!"] Рядом в скверике стояла ржавая старенькая легковая машина, декоративно заваленная бревнышками и сучьями. "Это искусство," - пояснила Бетси. По-видимому, ее удивляло, как такая развалюха может изображать ИСКУССТВО. По мере того, как мы прогуливались по Нью-Йорку, нам повстречалось еще несколько подобных достояний культуры, и всякий раз Бетси не забывала обращать на них наше внимание, повторяя: "It's art!"

Так мы слонялись по городишку до 4 часов, когда нужно было отбывать в King of Prussia (Philadelphia countryside). Вот когда в первый раз пришлось узнать, что значит прощаться. Второй раз был в Филадельфии, и третий раз - в Блумсберге. И всякий раз очень печально... [Помимо того, что автор на самом деле ценил тех людей, которых ранее именовал "прикрепленными аборигенами", сей отрывок говорит о том, что воспоминания написаны скорей по возвращении, чем во время поездки... Или же автор был наделен необычайным даром предвидения!]

Один толстенький американец, лучше всех задиравший в Радио-Сити ножку (очень изящно, кстати) [очевидно, когда мы всей общиной танцевали канкан] научил всю "спасательную команду" [наверное, провожавших волонтеров?...] ухать и крутить руками в воздухе - [незатейливый такой] жест, обозначающий бурное выражение эмоций. Мы уезжали, а они вот так махали руками и кричали: "We love you!"...

Еще какое-то время мы ехали по Нью-Йорку. Позади оставались высоченные небоскребы, пустыри, трущобы, помойки, нищие, стены, дороги, мосты... Перед тем, как улететь домой, мы вернулись в Нью-Йорк, но это было уже не то. Обыкновенный аэропорт, от Нью-Йорка в нем остались только сувениры. Ну ничего... Нью-Йорк Сити, я к тебе еще вернусь! ["Ну не шмогла, не шмогла..." :) ]

KLEIN-овский автобус [очевидно, автор с удовольствием повторяет уже известную ему фамилию - как бы получается, что автобус немножко Битловский... хоть и кляйновский :) ] спокойно катил по пенсильванской дороге. Природа вокруг совсем как дома, за океаном... Почти все уснули, отсыпаются на задних сиденьях.

Автобус остановился у средних размеров ресторанчика, и Майк вышел раздобыть жареных цыплят и Кока-колы. И все взрослые вдруг вышли прогуляться, что было очень неблагоразумно с их стороны. Дети мигом встрепенулись, те, кто спал еще - проснулись и начали радостно носиться по автобусу, который вдруг оказался тесным. Кто-то включил микрофон и принялся вещать на весь салон, пока остальные кидались на стены и резвились как могли. Последней командой, поданной в микрофон, было: "Шухер!" - возвращался Майк с коробками. Эти коробки и еще стаканчики поползли по рядам. Через 15 минут коробки поползли в обратном направлении. Обглодавши цыплячьи ножки, народ принялся играть в мафию ("демократическая игра, путем парламентского голосования отстреливаются кандидаты...") Пробовали играть в ассоциации; загадывали, было, и меня - только когда меня проассоциировали с тараканом, я сразу поняла, что к чему.

"Ну вот как всегда на самом интересном месте..." Тут записи обрываются. Есть еще фотографии, вырезки из газет и прочие вещдоки, и среди них - отчет "Американская правда", который я сочиняла по просьбе старших товарищей. Но он, увы, куда-то был положен в надежное место, "чтобы не потерять" - и конечно же потерялся... Он завершался примерно такими словами: "В новеньком плеере Пол Маккартни пел: "I'm back in USSR!" - и он был совершенно прав." В конце концов, мы действительно вернулись домой, в ту страну, которой уже нет - но была тогда. Союзу оставалось еще годик с небольшим...