ПАПА-БУДДА - ЛИЗ

ЛИЗ

    Так странно было стелить постели. Одну для себя, двуспальную на втором этаже, потом для Энн Мари в мансарде. В той комнате две односпальных кровати; во вторую она, когда была совсем маленькой, укладывала мишек и кукол. Иногда у нее гостила Шарлин; а в этом году, сложись все иначе, она пригласила бы Нишу.
    И маленькая комната на первом этаже. Мамина. Теперь я стелю в ней для Джимми.
    Разговор мы отложили на пару дней. Сразу по приезде затевать его не было сил, решили, сначала пообживемся. Погода была чудесная, как обычно, солнечная, дел никаких, отдыхай себе на пляже. Странно, когда ты здесь, тебе начинает казаться, что вот это, на самом деле, и есть твоя жизнь: море - проснувшись, ты видишь его из окна, - совсем иной свет, дощатый пол в комнате и белая крашеная мебель.
    Во вторник после обеда Энн Мари спросила:
    — Пап, а мы пойдем на пляж? Или хочешь, в теннис поиграем?
    — Доча, давай чуть позже. Энн Мари, мы с мамой должны тебе кое о чем сообщить.
    Она посмотрела на него, молча перевела взгляд на меня. Джимми взглянул на меня. Я сделала глубокий вдох.
    — Наверное, доча, надо было раньше тебе сказать - но, в общем, такая у нас новость.
    Я снова и снова готовила мысленно эту речь. Ночью накануне, лежа в постели, я все подбирала слова, думала, как сообщить, чтобы ее не ранить, как сначала сказать про Дэвида, - но когда увидела, что она сидит передо мной и глядит на меня большими невинными глазами, у меня вырвалось только:
    — Энн Мари, я беременна.
    — Беременна?
    — Да, у меня…
    Джимми перебил:
    — Энн Мари, твоя мама…
    Она повисла у меня на шее.
    — Мам, как здорово! И когда родишь?
    — В январе.
    Она повернулась к отцу и обняла его.
    — Пап, это круто – у меня будет младший брат или сестричка! — Она осеклась. — Но ты, значит, вернешься домой? Ну, ты же теперь не останешься в Центре?
    Вид у Джимми был совершенно растерянный. Выражение моего лица, наверно, не сильно отличалось.
    — Энн Мари, я…
    — А вы имя уже придумали? У Элисон родилась недавно сестра, и ее назвали Эрин - по-моему, красивое имя для девочки. Сейчас позвоню, расскажу Нише.
    — Не надо, Энн Мари, не звони. Пожалуйста, пока никому не рассказывай. Мы хотели подержать эту новость в секрете.
    Казалось, она разочарована.
    — Ладно. Давайте только недолго. Ну что, идем играть в теннис?
    Подобного я не никак ожидала. Переживала, как Энн Мари все это воспримет, что себе только ни представляла – что она расплачется, обидится, уйдет в себя, начнет меня обвинять, убежит – перебрала все варианты, но что она решит, будто отец ребенка – Джимми, - мне бы в жизни это в голову не пришло. А между тем, это самая очевидная мысль. В конце концов, о Дэвиде она ничего не знала, никогда его не видела и не слышала, чтобы я о нем упоминала. И Джимми по-прежнему рядом, внешне в наших отношениях мало что изменилось, разве только он дома не ночевал. Предположить, что однажды мы помирились, и теперь ждем ребенка – что могло быть естественней?
    Мне все не удавалось поговорить с Джимми наедине, пока Энн Мари не ушла в магазин.
    — Джимми, это ужас. Что будем делать? Энн Мари думает, что он твой.
    — Да уж. Она как принялась плясать и обниматься – я опомниться не мог.
    — Что будем делать? Рассказать-то придется. Только теперь будет труднее.
    — Верно. Она такая счастливая.
    — Хочешь, я сама ей скажу?
    — Нет, все-таки, лучше, чтобы мы оба.
    — Когда?
    — Не знаю. Послушай, давай до завтра отложим. У меня сегодня сил уже нет. Давай завтра поговорим.
    В шесть вечера у Энн Мари зазвонил мобильный, из чего можно было заключить, что случилось нечто чрезвычайное - обычно они друг дружке сообщения шлют.
    — Ниша?.. Да ты что!.. Серьезно?.. Когда?.. С ума сойти!
    Энн Мари повисла у меня на шее:
    — Нише звонили с Би-Би-Си. Мы прошли отборочный тур!
    — Энн Мари, это просто чудесно.
    — Даже не думала, что нам так быстро сообщат.
    Она снова затараторила в трубку и вышла на улицу, где сигнал получше, – а может, не хотела при мне говорить - не знаю. Потом вернулась.
    — Как здорово, доча. И что теперь? Много народу во втором туре?
    — Двадцать участников, а для записи альбома выберут десять. Но все двадцать записей прозвучат по радио и в телепередаче. Нашу музыку передадут по телеку!