ПАПА-БУДДА - ЛИЗ

ЛИЗ

    Все как обычно. Забираю маму, едем к Трише и Джону. Бокал вина. Болтаю с Тришиной сестрой. Помогаю готовить рулеты, пирожки и бутерброды. Еще бокал вина. Потанцевали. Спели под караоке – это устраивал Брайан, друг Джона. Потом куранты. «Auld Lang Syne» . Все целуются.
    Может быть, все-таки Джимми прав, и надо как-то иначе встречать Новый год. А может, оттого, что ни его, ни Энн Мари рядом не было, я и настроения праздничного не ощущала. Я словно сидела в какой-то колбе, ничего толком не видела, все было как в тумане, и никто туда ко мне проникнуть не мог.
    — Я думала, Джимми к двенадцати будет. — Триша открыла духовку, достала противень с рулетиками из бекона и сыра и поставила на стол. — У меня еще пирожки с овощами. Оставить ему? А то мясоеды все не слопают.
    — Не надо, Триш - наверно, он вообще не придет. Кажется, он там на всю ночь.
    Она перестала раскладывать еду и уставилась на меня:
    — Лиз, он что, совсем того из-за этого буддизма? Это же традиция – встречать Новый год всей семьей. Не помню, чтобы мы хоть раз не собрались.
    Отвечать мне не пришлось - на кухню вошел Джон:
    — Триш, а нет у нас еще бутылочки виски?
    Я ушла в ванную и встала у раковины, оперевшись на край. Неужели она не помнит, что один раз меня все-таки не было? Не помнит, что случилось шесть лет назад? Или забыла, что это было под Новый год? Похоже, никто не помнит. Даже мама. Сидит на диване со стаканчиком виски и сигаретой в руках, болтает с Розой, наслаждается обществом. Она забыла. И Джимми, где бы он ни был.
    О таком говорить не принято. Такое в календаре не отмечают. День рождения Энн Мари, мамин прием у врача, новогодняя вечеринка, выкидыш.
    Я плеснула в лицо холодной водой. Под глазами — темные круги.
    Ванная у Триши персикового цвета. В прошлом году сделали ремонт. Плитка бледно-оранжевая, по бордюру цветочный орнамент, остальное выкрашено в бежевый цвет. Полотенца оранжевые. Всё в тон. И освежитель воздуха пахнет апельсином. На туалетном бачке аэрозоль - «Мандарин».
    Я помню больничный туалет: зеленовато-серый пол с блестящими песчинками, отдает дезинфицирующим средством. Что-то хвойное - тошнотворный запах. И кровь, ярко-красная кровь – я хотела помыться, а она полилась на пол, сквозь белье и толстенную прокладку. Помню, как, опираясь о край раковины, увидела в зеркале свои глаза, и темные круги, — и поняла, что это все.
    Когда я вышла из ванной, все толпились у окон и смотрели, как падает снег – в небе кружились хороводы снежинок.
    — В Рождество не было, зато под Новый год выпал. Здорово, правда?
    Снег едва припорошил мостовые и дороги. По дороге медленно проехала лиловая машина и остановилась у входа. Из нее выскочила Энн Мари, помахала нам и кинулась к двери.
    — С Новым годом… а я первый гость ?
    — Нет, солнышко - дядя Пол уже заходил, сразу после курантов.
    Она подошла и чмокнула меня:
    — Мам, с Новым годом!
    — Доча, с Новым годом. Как вы там встретили? Хорошо?
    — Отлично, просто здорово. А папы нет?
    — Еще не пришел. А кто тебя подвез - Ниша с сестрой?
    — Ага.
    — Надо было их пригласить.
    — Я приглашала, но они торопились домой, сказали, что мама будет волноваться.
    — Понимаю, тут еще и снег пошел. Наверно, скоро бабушку домой придется увести.
    — Не знаю, мам. Мне кажется, ей тут очень даже неплохо.
    Мама сидела на диване со стаканчиком в руке, как царица в кругу придворных.
    — А если снега еще больше выпадет, и потом подморозит? Не хочу, чтобы она поскользнулась. За руль я не сяду, вина выпила. И вряд ли здесь есть кто-то трезвый.
    — А папу не хочешь подождать? Он-то наверняка не пил.
    — Не знаю, доча. Вроде он там допоздна, а может, и вовсе до завтра.